Педология № 4, ноябрь 2000

 

Евгений Сабуров

 

 

 

 

 

 

ПО НАПРАВЛЕНИЮ К ИГРОВОМУ ОБЩЕСТВУ

 

Новорожденному ребенку дают имя, явно или тайно надеясь, что это имя наделит младенца достойной судьбой. Хотите верьте, хотите нет, но точно так же обстоит дело с новорожденным веком и новорожденным обществом. Как только многочисленные родители ни называли и стучащий в дверь XXI век, и пытающееся познать само себя общество. Его именовали то постиндустриальным обществом, то информационной эпохой, то, как Владимир Иванович Вернадский, психозойской эрой. В этот великий конкурс за право стать отцом целого столетия включился Евгений Сабуров. Он, перенимая эстафету у Вильяма Шекспира и выдающегося культуролога Шохина Хёйзинги, бросая перчатку всем, кто находится под гипнозом технократических характеристик нашего времени, страстно убеждает, что мир движется к игровому обществу. Не рискуя навязать читателю свое мнение, я Шестым чувством верю Евгению Сабурову и считаю, что у него немало шансов стать крестным отцом будущей линии человеческой истории. /Александр Асмолов

 

Общество переживает кризис образования. Этот кризис глубок, и, соответственно, может рассматриваться как кризис культуры. Как и каждый кризис образования это явление отрадное, говорящее о возможности существенного развития общества. Я думаю, что возможно попытаться осмыслить этот кризис, хотя «меня охватывает страх, что многие воспримут это как малоубедительно документированную импровизацию» (Й.Хёйзинга). Во всяком случае, я был бы рад, если бы люди более сведущие, может быть, жестоко покритиковав меня, сказали, что это за кризис, какие новые цели открылись и как их достичь.

 

 

СИТУАЦИЯ | Не погружаясь в седую древность, можно начать со становления европейской цивилизации в период Возрождения. Основной формой образования тогда было взаимодействие мастера и ученика. Оно происходило путем наблюдения за действиями мастера, повторением его поведения и участием в его деятельности. В XVII веке образовательное пространство было преобразовано. Из парадигмы «подражание» оно вступило в парадигму «информация». Ян Амос Коменский создал предметно-урочную систему. Образовательное взаимодействие переместилось в плоскость учитель-ученик, а процесс свелся к передаче и приему информации.

 

Несомненным плюсом информационной системы образования стало сжатие времени обучения. Это позволило сделать резкий скачок в росте производительности труда и в росте доходов населения. Уже через сто лет после повсеместного распространения информационной системы обучения возник новый феномен «наука», которая за столетие своего развития (XIX век) сумела стать производительной силой и обеспечила технический прогресс XX века. В политическом плане информационная система образования разрушила цеховую и сословную структуру общества, обеспечением которой во время Возрождения была подражательная система образования.

 

С другой стороны колоссальные успехи информационной системы образования породили стремление расширять объемы информации, время обучения, а отсюда и возможности выбора будущей . деятельности для ученика Здесь мы уперлись в качественный барьер по усвоению информации.

 

Однако основная причина кризиса информационной системы образования представляется иной. Главный ее недостаток - отсутствие деятельности ученика. Пассивное восприятие имеет очень узкий коридор усвояемости по сравнению с современными потребностями.

 

В последние три века торжества информационной системы образования были выработаны дополнительные механизмы, позволяющие сгладить этот недостаток. В первую очередь к ним относятся игры. Этот вид деятельности самостоятелен, активен, нацелен на результат и обеспечивает наслаждение результатом. Чрезвычайный прогресс математики объясняется тем, что здесь образование во многом строится на решении задач с самого начала обучения. Огромную роль в становлении биологии сыграло культивирование домашних животных и растений. Продвижение гуманитарных наук было обусловлено модой на писание стихов в юношеском возрасте.

 

Значение игр в образовании подчеркивалось многими педагогами и психологами. Однако при этом не происходило покушения на «серьезную» составляющую образования - саму информационную систему. Игры в образовании либо дополняли, либо подготавливали к восприятию и запоминанию информации.

 

 

ТРЕБОВАНИЯ | Условно говоря,, если основной фигурой Возрождения был человек-строитель (homo faber), а фигурой информационного общества человек-познаватель (homo sapiens), то бизнес-человеком нового общества становится человек-изобретатель, человек выдумывающий. Ни в одну эпоху бизнес-человек не был наиболее распространенным типом. В каком-то смысле он даже не может быть знаковой фигурой. Его фигура - основная, определяющая лицо общества. Он является предметом вожделения наиболее активной части молодежи, хотя это может и не декларироваться. Выдающийся мыслитель, историк культуры Йохана Хёйзинга ввел в культурологию термин Homo ludens (человек играющий), имея в виду, что человек, впрочем, как и животное до него, оформляет свою жизнь в виде игры, чтобы уйти от неприглядной действительности, «обыденности», и таким образом строит культуру во всем ее разнообразии. Из этого следует, что человек генетически Homo ludens, его архетипы игрового происхождения, а постоянное жизненное напряжение порождено, с одной стороны, игровой природой человека, а с другой, все большим господством не-игры в обыденной жизни. Представляется, что современный бизнес-человек прямо заслуживает название Homo ludens, поскольку игра из способа оформления жизни становится жизнью. Противопоставление: игра - серьезность перестает работать. Пространство не-игры сужается качественно и с каждым днем все быстрее.

 

Прежде всего, свидетельством этого становится новая экономика, где выигрыш от решения финансовых задач и построения схем существенно выше, чем от навыков работы в реальном секторе и знания производственных процессов. В этом плане характерна победа американской экономики над европейской. С точки зрения владения информацией и качества традиционного образования европейский человек выше американского. В смысле нацеленности на выигрыш в выдуманной игре американский человек выше.

 

Массовое сознание не могло не отреагировать на изменившуюся ситуацию в присущих ему формах. Необычайная популярность актеров и допуск их в элитные слои общества резко отличаются от отношения к этому виду деятельности во все предыдущие эпохи. Не менее интересен культ и прославление спортсменов.

 

Вызов образованию со стороны общества заключается не в требовании оснастить учащегося еще большими объемами информации, а в том, чтобы научить его играть и выигрывать, используя информацию как дополнительный механизм для выигрыша. При этом ролевые игры, в которых педагогика справедливо видела инструмент вхождения в культуру, не теряя своего значения, должны потесниться и дать место агрессивным, ориентированным на победу играм.

 

Наслаждение от создания (классический тип) в информационную эпоху сменилось наслаждением от познания и внушения знания другим (романтический тип), а сейчас уступает место наслаждению от выигрыша и решения задач (игровой тип).

 

 

КУЛЬТУРА | Было бы ошибкой считать, что наблюдаемый сегодня образовательный кризис - это кризис только образовательный. Уверенно можно констатировать, что мы пришли к культурному кризису. Так, в рамках информационного общества на основе деления информационного континуума на предметы возник феномен науки. Наращивая массивы информации по «своему предмету» учительский корпус создал «науки». Это привело к удручающе глубокой и довольно произвольной специализации общества. Глобалистика XX века не могла не заняться восстановлением континуума путем постоянного порождения все новых «наук», заполняющих промежутки между «предметами». От углубления и расширения знаний акцент сместился на выработку «цельного знания» и работы технологического порядка.

Своеобразным бунтом против специализации являются и массовые движения XX века, которые порождают у участников иллюзию преодоления стратификации. Даже в конце века их не всегда удается канализировать в совершенно безопасные для общества формы.

 

Наиболее мобильный, а отсюда и авангардный вид человеческой деятельности'- поэзия, как правило, опережает смену парадигм на век. Если в начале XVIII века поэзия, быстро уловив перспективы революции Яна Амоса Коменского, декларировала «научную эру», то реализовалась она в XIX веке. В начале же XIX века поэзия стала пропагандировать массовые социальные и национальные движения, свидетелями которых мы стали в XX веке. В этом смысле интересно, что поэзия начала XX века чрезвычайно интересовалась структурными вопросами, а ее игровая направленность уже стала общим местом.

 

Отход от тематики, так называемого содержания, в конце XX века стал присущ не только поэзии, но и экономике. Так дивидендный доход от акций всегда отличался от дохода от рыночных котировок. В этом смысле капитализация, конечно, лишь коррелировала с оценкой реальных дивидендов, но сейчас эти два дохода просто движутся в разных направлениях. Появление так называемых высокотехнологичных компаний с нулевыми дивидендами и чрезвычайно высокой капитализацией способно довести до инфаркта любого марксиста из МВФ. Деньги порождают доходы в игровом режиме вне связи с «реальным сектором».

 

Злорадные заявления ученых-экономистов, мол, сейчас все это рухнет, напоминают истерические труды литературой музыковедов о том, что народ разберется в пустоте бессодержательной поэзии и лишенной мелодий музыки. Революция, происходящая в экономике, по своей кризисности, быстроте и непониманию общества сходна с той, которая разразилась в связи с отрывом бумажных денег от их золотого обеспечения.

 

Изменилась природа и функция денег. До XVIII века деньги представляли из себя прежде всего мерило дохода, очень маленького дохода. В информационном обществе при существенном возрастании доходов они приобрели инвестиционную функцию и смогли служить информацией о богатстве. Сегодня записи котировок - виртуальные деньги - служат инструментом игры и мерилом выигрыша. Еще предстоят понять их новую роль. Во всяком случае «биржевой спекулянт» из экзотической профессии превратился в ежедневную функцию миллионов людей. Это порождает кризисы, похожие на те, что сопровождали распространение бумажных денег и появление акций.

 

Парадигма приобретения знаний состоит в том, что есть Оно (природа, мир) и миллионы Я, которые помогая или мешая друг другу, изучают и осваивают технологически разные кусочки необъятного Оно. Сегодня эта парадигма потеряла вдохновляющий для человечества характер. Тоска по цельному знанию - это тоска по действиям внутри информационного континуума, по взаимодействию не между Я и Оно, а между Я и Ты, что означает переход к отношениям игрового характера.

 

 

РЕАКЦИЯ | Кризис предметно-урочной системы стал очевиден в семидесятые годы. Естественно, в начале предложения по его преодолению находились в рамках все той же информационной парадигмы образования.

 

Первым предложением был пересмотр программ. Предполагалось заменить «ненужные» предметы «нужными». Критерий «нужности» варьировался в зависимости от предпочтений автора.

 

Вторым предложением было распространение «непрерывного» образования. Предполагалось, что быстрота смены «ненужных» предметов «нужными» диктует необходимость брать уроки всю жизнь.

 

Третье предложение выходило за рамки информационной парадигмы и говорило об «обучении в процессе игры». При этом предлагались две методологии.

 

Первая, более традиционная, предполагала использовать в процессе детских игр знания и навыки, которые «пригодятся» в будущей жизни. Поскольку выигрыш или даже понимание игры возможны только при овладении этой информацией, обучающийся будет вынужден усвоить ее сам или запрашивая учителя.

 

Вторая, менее традиционная, методология заключалась в устройстве так называемых организационно-деятельностных игр, в процессе которых учащиеся «сами» находят решения, а учитель выступает в роли подсказчика и провокатора Выходя за рамки образования, следует указать, что эти и другие методики породили бум «мозговых штурмов», наблюдение и участие в которых позволило психологам далеко продвинуться в понимании феномена игры.

 

Все предложения были отчасти реализованы и дали хорошие результаты, хотя ожидаемый эффект не был получен и кризис не был преодолен. Причины этого были разные. Два первых предложения, в сущности, паллиативны, хотя надо признать, что «чистка» программ была полезна, а система после высшего образования необходима. Детские игры типа «монополия» и т.п. неплохо выполняют свое предназначение, а организационно-деятельностные игры в ряде случаев помогли в решении конкретных проблем.

 

Однако дело в том, что реализация всех перечисленных предложений, равно как и их модификаций, содержала в себе ограничения, которые снижали их эффективность. Два первых предложения, в сущности, не помогали преодолеть барьер усвояемости. Что касается игрового подхода, то он оказывался либо чрезвычайно узконаправлен, либо очень дорог. Поскольку задача преодоления кризиса носит глобальный характер, такими путями ее решить нельзя.

 

 

ИНТЕРНЕТ | Появление новых информационных технологий с использованием компьютерной техники во многом снимает ограничения и выполняет две функции, помогающие переходу образования в новое качество.

 

Во-первых, меняется отношение к информации. Если в информационном обществе наибольшую ценность составляло владение информацией, багаж знаний, то в игровом обществе важней доступ к информации, выбор справочного материала для принятия решения об оптимальном поведении. Информация переходит из состояния личного богатства в состояние общественного справочного ресурса. Появление организованных справочных массивов значительно снижает ценность накопленных знаний. В сфере интеллекта повышенная ценность переносится на способности определить, какого рода справочные данные нужны для решения той или иной конкретной задачи.

 

Во-вторых, компьютерные технологии позволяют сделать игровое обучение массовым. Глобальная сеть - Интернет преодолевает ранее существовавшие ограничения. Элитность перестает быть непременным следствием индивидуализации обучения, так как активное поведение ученика не создает дополнительных ресурсных ограничений. То что ранее было доступно только математике - обучение посредством решения задач, распространяется значительно шире - посредством игр и выигрышей.

 

Здесь много проблем. Важнейшие из них: отсутствие образовательного механизма, по простоте и эффективности сравнимого с гениальным изобретением Яна Амоса Коменского, и техническая невозможность «командных» многопозиционных игр, несовершенство антитетических, вариативных, состязательных компьютерных игр. В рамках парадигмы «пользователь-компьютер» эти проблемы не решаются, но появление Интернета позволяет утверждать, что теперь их решение тормозится не техническими недостатками, а отсутствием постановки задачи со стороны психологов и педагогов.

 

Важнейшим средством новой системы образования становится повышение степени стимулирующего наслаждения. Теперь оно становится следствием выигрыша и/или решения задачи. Такое наслаждение острее и доступнее большинству, чем наслаждение от усвоенных знаний и обретенного понимания. Поэтому можно ожидать, что скачок в развитии человека будет по крайней мере сравним с тем скачком, который стал следствием революции Яна Амоса Коменского и дал нам Век Просвещения (XVIII), Век Науки (XIX) и Век Глобалистики (XX).

 

 

ПЕРСПЕКТИВЫ | Логика начавшегося процесса такова, что он не может быть не только остановлен, но и заторможен сколько-нибудь значительно. Такие стимулы как экономическая эффективность и личное наслаждение не позволят увести его в тупики. Так, например, безнадежны попытки поставить Интернет на службу предметно-урочной системе и с его помощью всего-навсего сделать доступными для учащихся традиционные учебники, лекции или другие технологические носители старых методов пассивного обучения.

 

Старания представить Интернет только средством дистантного обучения по старой системе будут продолжаться, но неигровые методы контроля «усвоенности» материала будут отвергнуты обществом.

 

Экзамены были и будут всегда соревновательным игровым методом доказательства своей «зрелости». Их технология менялась на протяжении истории, но сама их идея и ее реализация возникли вместе с человечеством, а может, и раньше, и, во всяком случае, только с ним умрут. Выделенные из рутинной жизни испытания, требующие напряжения сил, свойственны человеческой природе. Отсутствие «оценки», признания больше травмирует психику, чем стрессовые ситуации.

 

Индивидуализация финансирования образования весьма вероятна. Распространение Интернета и адекватной системы экзаменов будут способствовать повышению ее степени.

 

Наибольшим переменам подвергается учительское сословие. Его роль возрастает. Представляется, что оно разобьется на две группы. Первая будет непосредственно работать в глобальной сети, с одной стороны, организуя и пополняя информационные массивы, а с другой, расширяя пространство игр. Вторая, по-видимому противоборствующая, займется внеинтернетовской деятельностью обучающихся, сводящихся к организации соревнований, испытаний, опытной практики и осмысления происходящего.

 

Можно предположить, что стараниями психологов и педагогов будет создано постоянно действующее состязательное пространство, в котором архетипы будут использованы так же удачно, как в дум-образных играх. Детско-юношеские Интернет-клубы станут не только площадками обмена навыками, но и, что важнее, площадками рефлексии по поводу игр. Переход с уровня на уровень в образовательном пространстве будет естественным результатом соревнований, а непрерывность игрового образования будет достигаться все большим вытеснением неоформленной «обыденности» из жизни общества.

 

 

ЦЕННОСТЬ | Согласно глубокой мысли Т. Эллиота целью образования является «оснащение» обучающегося навыкам самостоятельного существования в реальном мире. Применительно к нашему времени, впрочем, как и ко времени Т.Эллиота, это способность зарабатывать деньги, что он подчеркивал, будучи человеком предельно реалистичным и врагом всякой приблизительности.

 

Ценовая оценка образования, исходя из сформулированной цели, была осуществлена Т. Шульцем, Р. Блицем, Г. Беккером и другими экономистами в рамках теории человеческого капитала, поддержанной в основном сторонниками чикагской школы. Ее актуальность не потеряна и до сих пор, хотя следует заметить, что авторы находились в рамках информационной парадигмы и трактовали человеческий капитал в образовательном плане как сумму приобретенных знаний. Рассматривая образование с точки зрения «инвестиций в себя», теория человеческого капитала акцентирует внимание на предложении определенного «багажа знаний» на рынке труда. При этом, как при расчете «внутреннего эффекта» (для самого обучающегося), так и «внешнего эффекта» (для общества в целом), остаются открытыми многие вопросы, прежде всего связанные с требованиями, предъявляемыми рынком труда к качеству рабочей силы.

 

Если теория человеческого капитала поддерживалась в основном сторонниками чикагской школы, то возникшая среди английских экономистов «теория фильтра» популярна у неоклассиков (К. Эрроу, М. Спенс), и институалистов (Л. Троу), и даже некоторых левых радикалов. На первый план выходит факт получения определенного «диплома» (креденциализм). В «теории фильтра» образование трактуется как средство отбора, устройство, сортирующее учащихся по производственным качествам. Не отрицая позитивной причинно-следственной связи между уровнем образования отдельного работника и его заработками, «теория фильтра» дает этому иное объяснение. Нанимая рабочего, предприниматель ничего не знает о его производительности и способностях. Характеристики нанимаемых (пол, возраст, раса, уровень образования) служат лишь сигналами для нанимателя. Образование в данном случае служит сигналом для предпринимателя о качестве рабочей силы. Отсюда другое название «теории фильтра» - «теория сигнала». Ценностью являются не накопленные знания, которые подешевели и быстро устаревают, а наличие у человека «побед в образовательных испытаниях». Диплом престижного учебного заведения ценен не потому, что там «дают хорошие знания», но потому, что человек показал свою способность сделать нечто, выделяющее его среди сверстников, прошел ряд «фильтров».

 

Правильность игрового подхода хорошо доказала себя в нашей стране, где успехов в бизнесе добились не те люди, которые получили профильное образование, а те, кто окончил вузы, в которые «трудно было поступить» или преодолел в процессе обучения другие барьеры. Впрочем, подобные ситуации характерны в XX веке для всех стран и являются уже не исключением, а правилом для бизнесэлиты.

 

Теория фильтра менее разработана и стройна, чем теория человеческого капитала. Она также не отвечает на все вопросы о значимости образования. Однако представляется, что в неустойчивой кризисной ситуации такой «спросовый», игровой подход к образованию более плодотворен, чем привычный «предложенческий».

 

Надо сказать, что кризисные явления в рамках информационной парадигмы образования не могут не беспокоить. Так, например, явно проявляется так называемая образовательная спираль: повышение уровня образования не ради повышения эффективности, а из-за стремления «не отстать» в конкуренции престижей. С точки зрения макроэкономики это нельзя трактовать иначе, чем разбазаривание ресурсов. В этом явлении просматривается уродливый гибрид игрового подхода (гонки престижей) с информационным (престиж наращивается ненужными объемами информации). Тревожные цифры падения «отдачи» от образования и роста инвестиционных рисков продолжительного образования (магистратуры и докторантуры) также говорят о наличии кризиса.

 

 

КОНТУРЫ | Неприятные явления, о которых было упомянуто выше, наряду с рядом других способны поставить под сомнение не только ценность «багажа знаний», но и ценность образования вообще. Как всегда, в социальных проблемах затягивание решения может вызвать лавинообразный эффект и в данном случае привести к дискредитации образования, что на обывательском уровне уже можно наблюдать. Такой оборот событий способен затормозить рост эффективности и поставить под сомнение осуществимость многих проектов развития мировой экономики.

 

Конечно, психолого-педагогическое сообщество примет обращенный к нему вызов и найдет достойные ответы. Наличие кризиса, прежде всего, говорит об имеющихся, но незадействованных ресурсах, способных обеспечить качественный скачок в общественном развитии, по нашему мнению, сопоставимый с прогрессом ХУ1П-ХХ веков. Однако уже сейчас можно было бы во-первых, провести инвентаризацию наработок, которые есть в педагогической науке и практике и которые соответствуют смене информационной парадигмы игровой. Во-вторых, перейти от чисто психологического подхода при разработке компьютерных игр различного типа к психолого-педагогическому.

 

Не будучи специалистом в педагогике, я испытываю понятные затруднения, как-либо высказываясь на эту тему. Заранее оговариваюсь, что не хотел бы подвергнуться заслуженному осмеянию со стороны специалистов и нижеприведенные соображения относятся скорее к пожеланиям потребителя, чем к мнению производителя образовательных услуг.

 

Мне кажется, что уже сейчас можно было бы попытаться структурировать знание не с помощью предметного деления, но с помощью обозначения проблем. Сосредоточившись на проблеме, легче построить демонстрационную «начинающую» игру, которая бы обеспечила погружение обучающегося в проблему и позволила бы ему заняться постановкой и решением отдельных задач-вопросов. Роль экзаменов-испытаний могла бы в таком случае выполнить фильтрующая сеть игр, работающая как в режиме «стрелялок», так и в режиме антитетических, вариативных игр. Наиболее важным при этом представляется заключительная рефлексия обучающихся с непосредственным участием педагогов.

 

Высказанная здесь схема наверняка подвергнется квалифицированному поруганию, но такие ее элементы, как «проблема», «фильтр» и «рефлексия», хотелось бы сохранить, исходя не из вкусовых соображений, а из предъявленных рынком труда требований к качеству образованной рабочей силы.

 

Евгений Федорович Сабуров - поэт, экономист, драматург, политик. Когда прикасаешься к его судьбе, то так и хочется сказать: «Энциклопедисты не вымерли с гибелью эпохи Просвещения». Куда бы жизнь не забрасывала Евгения Сабурова - вице-премьером правительства и министром экономики России, в коридоры власти или на турнир поэтов, он всегда, везде и во всем остается Мастером, в булгаковском смысле слова.